ТРАДИЦИОННЫЙ КОСТЮМ =
СОВРЕМЕННАЯ МОДА
ИНТЕРВЬЮ
С ОЛЬГОЙ МИХАЙЛОВСКОЙ
СПЕЦПРОЕКТ
«МОДА И ЛОКАЛЬНЫЕ КОДЫ:
КАК И ПОЧЕМУ МЫ ПОЛЮБИЛИ ТРАДИЦИЮ, ЭТНИКУ И АРХАИКУ»
В шапке: Harley Weir, Masha Andrianova
Мы продолжаем исследовать аспекты моды на локальные коды. Почему в России к 2021 году перестали относиться к своему как к ущербному и стали оценивать по достоинству? Как русская этника вдохновляла французскую моду в XX веке? Что делает традиционный костюм актуальным современной моде? Где грань между коммерцией и этнографией? Поговорили об этом с Ольгой Михайловской, сооснователем проекта FRONT, fashion-журналистом, автором tg-канала FrontFashion.
О МОДЕ НА РУССКОЕ
Как у вас возник интерес к локальному, традиционному, этническому?
Вообще, я человек из моды и смотрю на этнику сквозь ее призму.
Меня давно интересует традиционный костюм. И меня всегда поражало, насколько это современно по формам и приемам, несмотря на то, что все уже использовалось и не раз.
У меня есть детские впечатления от советских сувенирных магазинов. Там все было ужасно, но иногда попадалось что-то, как я теперь понимаю, аутентичное, во что не вмешалась рука дизайнера того времени, что как раз почему-то выглядело очень современным, модным, на мой взгляд. И я никак не могла понять, как все это может быть так ужасно, но одновременно прекрасно и современно. Позже, когда я побывала в самых разных этнографических и музеях моды, я увидела, как все эти формы и приемы живут в современном мире.
Меня давно интересует традиционный костюм. И меня всегда поражало, насколько это современно по формам и приемам, несмотря на то, что все уже использовалось и не раз.
У меня есть детские впечатления от советских сувенирных магазинов. Там все было ужасно, но иногда попадалось что-то, как я теперь понимаю, аутентичное, во что не вмешалась рука дизайнера того времени, что как раз почему-то выглядело очень современным, модным, на мой взгляд. И я никак не могла понять, как все это может быть так ужасно, но одновременно прекрасно и современно. Позже, когда я побывала в самых разных этнографических и музеях моды, я увидела, как все эти формы и приемы живут в современном мире.
Фото бренда «ORNAMENTЫ»
Традиционный костюм создавался органически, в соответствии с какими-то нуждами – грубо говоря, либо в нем работали, либо танцевали. Кроме того, не будем забывать о бедности, необходимость экономить ткани вынуждала искать наиболее рациональные конструкции, отсюда всевозможные ластовицы, подкрои.
Это все построено на абсолютной логике, все осмыслено, ничего нет впустую. Что касается декора – как люди без художественного образования так видели, так сочетали цвета? Для меня это чудо. Это животное, непосредственное восприятие всего. Это настолько свежо и эмоционально выглядит сейчас. Смотришь – современный минимализм. А это крестьянская рубаха.
На протяжении XX века, если русские деятели моды и визуальной культуры и увлекались локальными кодами, это всегда была больше история на экспорт. Фурор «Русских сезонов» в 1910-е, Гран При Надежды Ламановой на парижской выставке декоративных искусств в 1925 году, этника Славы Зайцева в 1960-70-е. Внутри страны к русскому стилю такого интереса как на Западе не возникало. Нас, наоборот, всегда больше интересовали западные модные формы. Сегодня как будто мы начали любить своё. Что вы об этом думаете?
Думаю, причина в том, что выросло поколение, которое Россию воспринимает как полноправную часть мира. Вдруг выросли дети, которые ездили по миру на каникулы, для которых заграница не мечта. Они не воспринимают Россию как закрытую страну. Они абсолютно космополитичны. И для них то, что сделано в России, перестало нести характер ущербности. Плохие швы могут быть не только у нас. Даже от цены это не всегда зависит. Все российское – не значит ущербное, оно может быть таким же плохим или хорошим как французское, итальянское и так далее.
На фоне: Masha Andrianova
А люди постарше просто устали от одинакового. Все курсы о том, как достичь успеха, учат тебя повторить успех другого. Это мы видим даже на примерах глобальных корпораций – Dior смотрит за Chanel, Chanel за Dior, все делают одно и то же, и это доходит до абсолютного смешения. Это глобальный кризис.
При этом, Россия и некоторые восточные страны оказались, как это ни парадоксально, в преимущественном положении. Потому что во Франции или даже в Италии вся традиционная культура очень далека от людей – там уже случилось засилье городской культуры. Во французских деревнях все давно носят такую же одежду, как и в городе. Большинство не очень представляют свой народный костюм. Эта прелесть для них неведома. В России все-таки крестьянский быт, культура ближе к нам по времени.
Да, но мы как будто долго не ценили свое, локальное в моде. И вот такая же история была с Рубчинским в 2015 году – на Западе был успех, а у нас сначала даже смеялись над этим.
Harley Weir для re-edition 2015
Да, хотя я никогда не понимала такого успеха. Мне кажется, эстетика городских окраин на самом деле почти во всем мире одинаковая. Мало того, я вообще была удивлена ситуации с Рубчинским, потому что к тому моменту, как его признали на Западе, то, что он делал, уже было ушедшим в народ трендом. Я думаю, что такого успеха у Рубчинского не случилось бы без поддержки Comme des Garçons.
В середине 2010-х, помимо Рубчинского, в мире был большой интерес к кириллице. У западных дизайнеров было много старославянских шрифтов. Возможно, это было связано с тем, что Россия была тогда горячей точкой в мировом пространстве (Украина, Крым, Олимпиада). Мода всегда вдохновляется горячими точками. Чтоб вы об этом думаете?
Я думаю, интерес к России в мире был всегда, потому что она почти всегда была горячей точкой. От России всегда ждут революции, чего-то свежего, начиная с авангарда. Если разговор заходит о моде на русское этническое в мире, то всегда приводятся в пример 1920-е годы. Тогда был интерес к разным народным мотивам, близким к славянским и восточно-европейским. Например, много было венгерской вышивки. Понятно, что большое увлечение русским случилось на волне первой русской эмиграции и до этого на волне «Русских сезонов». Про «Русские сезоны» тоже очень любят говорить, что они породили интерес к русскому во французской моде. На самом деле, в «Русских сезонах» Россия очень утрированная, ориентальная. Традиционная эстетика была скорее источником вдохновения для того, что Париж увидел в этих постановках. У Шанель в начале 20-х были прекрасные вещи с русской вышивкой. У нее был знаменитый роман с князем Дмитриев Романовым, а его старшая сестра возглавляла ее вышивальные мастерские. Мне нравится, как славянские мотивы ложились на эти спортивные, минималистичные, простые формы. |
Интересно, что одно из последних платьев Жанны Ланвен 1946 года – со славянской вышивкой. Об этом никогда особенно не говорят, но когда заканчивалась Вторая Мировая война, увлечение всем русским тоже было.
В дальнейшем, русская тема возродилась в 70-е, когда косоворотки носил весь мир. И не только после коллекции YSL – она была уже скорее на пике этого интереса. И если приглядеться, то в ней – даже не русское, а скорее что-то восточное. Следующая коллекция у Сен Лорана была китайская, и она была абсолютным продолжением русской. Вообще, в 70-е многие этнические веяния были сильны – Индия, Африка.
О FRONT FASHION
И КОНТЕКСТЕ
ВОКРУГ НЕГО
ВОКРУГ НЕГО
Ваш проект FRONT – это платформа-маркетплейс для дизайнеров, которые работают с локальными, этическими кодами – встраивают традицию в современный контекст. Как это всё собиралось?
В общественном поле проект существует около года. А придумала я его полтора года назад, когда побывала на Ремесленном конгрессе в Санкт-Петербурге. Кого-то из дизайнеров я увидела именно там, кого-то вспомнила с Mercedes Fashion Week, про кого-то уже писала, кого-то увидела в Инстаграме. Собирала проект вручную. Но кроме оригинальности локальных кодов я все равно смотрю на каждый бренд сквозь призму fashion. Чтобы это было правильно сделано, посажено, обработано. Чтобы в этом можно было реально ходить, и это была полноценная одежда.
А что касается культурных кодов, то были дизайнеры, которые хотели попасть в проект без локального бэкграунда и говорили, что могут создать что-то этническое специально. Но я не очень это понимаю. Если у человека есть потребность, он это делает. Нельзя делать что-то по рецепту, чтобы попасть куда-то, это все равно чувствуется. Есть люди, которые об этом не думают, а оно само так получается. Конечно, это отношение к моде как к искусству, внутренняя потребность человека.
А что касается культурных кодов, то были дизайнеры, которые хотели попасть в проект без локального бэкграунда и говорили, что могут создать что-то этническое специально. Но я не очень это понимаю. Если у человека есть потребность, он это делает. Нельзя делать что-то по рецепту, чтобы попасть куда-то, это все равно чувствуется. Есть люди, которые об этом не думают, а оно само так получается. Конечно, это отношение к моде как к искусству, внутренняя потребность человека.
На фоне: съемка для FRONT
У FRONT был проект с этнографическим музеем в Петербурге.
Что вы делали?
Что вы делали?
Когда мы запустили проект FRONT, я все время думала, как подружиться с этнографическим музеем. Это один из моих любимейших музеев после Виктории и Альберта. У них прекрасные собрания. Местами их экспозиция выглядит очень модно.
У меня не было четкого плана. Мой друг, графический дизайнер, разрабатывал для музея новую айдентику. Когда он узнал про мой проект, то рассказал, что в музее сейчас новый директор, она абсолютно потрясающая и хочет со всего «стряхнуть пыль», осовременить, сделать музей классным модным местом. И он нас познакомил. Юлия Аркадьевна Купина, действительно прекрасная. Она сказала, что хочет, чтобы сюда приходили молодые люди, дети, чтобы все это было живым, настоящим, интересным, без пафоса.
И я придумала такую историю: мы запускаем троих-четверых наших дизайнеров в фонды музея, каждый работает со своей любимой темой или регионом. Директор договорилась с кураторами каждого отдела, что они запустят их туда на 2-3 дня, принесут им вещи из запасников, которые можно будет рассмотреть вблизи, каждый шов и каждый стежок. Они смогут сфотографировать все швы, детали кроя и по мотивам этого выпустить выставочные мини-коллекции. Мы готовили этот проект к прошлому Культурному форуму, но его отменили. Поэтому на базе выставочных мини-коллекций дизайнеры сделали коммерческие вещи, которые мы уже продаем. Эти вещи делаются только для FRONT.
Честно сказать, когда мы это все задумали, была уверена, что это моя креативная блажь, никакого коммерческого выхлопа не будет. Пресса конечно отреагирует, но дальше эти вещи останутся нашими сокровищами, не более того. Была уверена, что выставочные вещи окажутся очень театральными. И была даже несколько разочарована, когда увидела, что они абсолютно носимые. То есть разница между коммерческим и выставочными вещами была буквально на полутонах. И результат превзошел мои ожидания с коммерческой точки зрения. Они не просто хорошо продавались, на них были wish-листы, очереди. До сих пор на пальто из той коллекции нам приходят дозаказы.
Честно сказать, когда мы это все задумали, была уверена, что это моя креативная блажь, никакого коммерческого выхлопа не будет. Пресса конечно отреагирует, но дальше эти вещи останутся нашими сокровищами, не более того. Была уверена, что выставочные вещи окажутся очень театральными. И была даже несколько разочарована, когда увидела, что они абсолютно носимые. То есть разница между коммерческим и выставочными вещами была буквально на полутонах. И результат превзошел мои ожидания с коммерческой точки зрения. Они не просто хорошо продавались, на них были wish-листы, очереди. До сих пор на пальто из той коллекции нам приходят дозаказы.
Если говорить о балансе между коммерцией и этнографией, то создавая FRONT, я искала дизайнеров, которые какие бы хороводы не водили в деревнях, возвращаясь, делают на основе этих референсов носимую одежду. Все остальное – прекрасно, но, я считаю, что это не имеет отношения к моде. А я занимаюсь модой. Мне не очень интересно, когда дизайнеры нагружают одежду дополнительными духовными концепциями. Мне, наоборот, интересно видеть как сакральные смыслы, которые были заложены в традиционные вещи, могут превращаться в современную моду. |
В галерее представлены (по порядку) бренды Masha Andrianova, Atlas Mira, Орnаменты, Юлия Тен, Анна Толстая
ТЕКСТ: Максим Муратов
Цель Института Beinopen – создать среду для развития прогрессивных модных бизнесов. А для того, чтобы запустить такой сегодня, помимо прочего необходимо понимать и переосмыслять свое локальное наследие. Почитайте, как мы ездим на Гастроли по России и ищем в регионах те локальные истории, вокруг которых можно выстраивать сильную, красивую и осмысленную моду.
ЧИТАТЬ ЕЩЕ:
ИНТЕРЕСУЕТ ЧТО-ТО ДРУГОЕ?
Все новости индустрии, общение с коллегами, поиск партнеров
Самые свежие новости мировой и российской моды – в Telegram-канале.
Обсудить это все можно в нашем Telegram-чате.
А если вы хотите получать только самый сок – подпишитесь на нашу рассылку. В ней – информационная выжимка из самого интересного, что происходило за неделю с нами и с индустрией. В придачу – рекомендации редакторов Beinopen на тему того, чем вдохновиться фэшн-деятелю.
Обсудить это все можно в нашем Telegram-чате.
А если вы хотите получать только самый сок – подпишитесь на нашу рассылку. В ней – информационная выжимка из самого интересного, что происходило за неделю с нами и с индустрией. В придачу – рекомендации редакторов Beinopen на тему того, чем вдохновиться фэшн-деятелю.